Музей в Красной Поляне-центр памяти
Май. Россия. Цветёт весна. Отгремела давно война. И сегодня у братских могил, Вспомним тех, кто нам жизнь сохранил.
9 мая в Красной Поляне любой мог побывать в историко-краеведческом музее при школе №65. В нынешнем мае ему исполнилось 58 лет. Мое давнее желание побывать в этом музее, оказаться среди зримых и материальных свидетелей древней и славной истории небольшого горного посёлка, наконец-то исполнилось. О личных переживаниях, артефактах и реликвиях, историях и судьбах читайте дальше.
на фото: двор школы № 65 п. Красная Поляна
С чего всё началось
Об этом музее я слышала давно, ещё в прошлой жизни. До переезда в Сочи. В те времена, когда интернета не было и в помине. Сейчас это трудно себе представить, но тогда информацию мы черпали из книг домашней библиотеки. Если не находили, отправлялись в Краевую научную библиотеку. Прочитала я о Краснополянском музее, когда готовилась к вступительным экзаменам в университет. Не знаю, почему и в какой книге, скорей всего по ошибке. Мне предстояло сдавать историю СССР и на подготовительных курсах дали примерные вопросы, которые могут быть в билетах на экзамене. Возможно, подбирая литературу по теме «Битва за Кавказ», в одной из книг я и натолкнулась на статью о школьном музее в Красной Поляне. Прочитанное, название посёлка, не стёрлось, запало в память. Много лет живу в Сочи. Однако попасть за ворота школы, чтобы посетить музей, оказалось делом не простым. Программа по предотвращению террористических актов, наглухо закрывает многие двери. Личного знакомства с директором музея у меня нет. Хотя мне и сказали нужный телефон, но звонить Марине Георгиевне долго не решалась. Узнала о том, что ежегодно 9 мая музей работает в режиме свободного доступа. Это не облегчило задачу. Именно этот день всегда занят экскурсиями в моём личном графике. В прошлом году, отправив гостей Сочи подниматься к вершинам в гондоле канатной дороги, мы с водителем помчались в музей. Опоздали. Праздничный митинг к тому времени закончился, и обычный порядок охраны территории школы был восстановлен. Нас не пустили. Были и другие попытки. Но результат всё тот же. И вот, наконец, отринув все дела, в этом году 9 мая еду в Красную Поляну. Накануне насмелилась - позвонила Марине Георгиевне. Она уточнила, что музей откроется в 9.00. Встала раненько и, боясь опоздать, поспешила на рейсовый автобус. В этот день школьный двор становится центром притяжения жителей Красной Поляны.
на фото: во дворе школы 9 мая
О создателях
Открылся музей в 1960 году. Создавался учителями и учениками школы № 65 под руководством брата и сестры Цхомария.
Александра и Борис – выпускники Краснополянской «восьмилетки». Преподавателем истории Александра Дмитриевна начала свою учительскую деятельность в 1941 году. Во время войны служила в политотделе 20-й горнострелковой дивизии, которая защищала и освобождала горные перевалы, подступы к Красной Поляне, Сочи. После войны женщина вернулась домой, стала завучем в родных пенатах. С 1962 года – работала директором школы и оставалась на этом посту 35 лет. Трудовой стаж Александры Дмитриевны Цхомария – 67 лет!
По свидетельству её учеников, Александра Дмитриевна часто говорила: «Если вы что-то делаете, то никогда не удовлетворяйтесь результатом: анализируйте – что бы вы могли исправить, сделать еще лучше!» - и это был принцип её руководства и жизни.
Брат Борис был младше сестры на 5 лет. Он родился 1 декабря 1925 года. После окончания 8 класса, в июле 1942 года он вместе со своими одноклассниками получил повестку из Адлерского военкомата. Ему едва исполнилось 17 лет.
на фото: Б. Д. Цхомария в школьном музее
Борис Дмитриевич вспоминал:
— В ту ночь в наших домах раньше обычного зажглись керосиновые лампы. В середине ночи нам были вручены повестки, в них значилось: «Явиться в Адлерский райвоенкомат для отправки на фронт». Утром мы всем классом собрались на автостанции. Здесь состоялся небольшой митинг — проводы были волнующими. Мы были очень молоды, наши близкие не могли сдержать слез».
(Источник: здесь и далее – отрывки из статьи Марины Бондаренко, заместителя директора по воспитательной работе школы №65).
Вина утрат
Тяжела память о потерянных на фронте близких людях. Среди них - «брат Сократ, погибший в жестоком бою под станицей Черноерковской Краснодарского края». Перед боем, в узком окопе брат поделился с Борисом мечтой: «Дожить бы лет до тридцати…». Эти слова запали в душу и не давали покоя всю жизнь. Сократ погиб в этом бою…
«Каждый день Борис видел кровь, смерть боевых друзей. К горькому чувству утраты примешивалось и щемящее чувство вины. Из 22 краснополянских школьников с войны, кроме Сократа Цхомария, не вернулись еще шестнадцать. Петр Рубан погиб в Берлине, не дожив нескольких дней до победы, Вера Тинт, разведчица, погибла в боях за Керчь, Владимир Золотых умер от тяжелого ранения в Чехословакии, Анна Артеменко — под Курском, а Виктор Гальский погиб при освобождении Киева…».
на фото: кавалерийская форма П.Рубан, передана в музей
Цель-нефть!
В июле 42-го фашистские войска начали наступление на Северный Кавказ.
«Прорыв советского фронта под Харьковом и последующее взятие Ростова-на-Дону открыли перед Гитлером не только реальную перспективу выхода в Закавказье к бакинской нефти, но и возможность захватить Сталинград — важнейший транспортный узел и крупный центр военной промышленности. В немецких источниках данное наступление называется «Синий План» (нем. Fall Blau). Баку и Северный Кавказ были основным источником нефти для всей экономики СССР. После потери Украины резко выросло значение Кавказа и Кубани как источника зерна. Здесь же находились запасы стратегического сырья, например, …месторождение вольфрамо-молибденовой руды. Потеря Кавказа могла бы оказать заметное влияние на общий ход войны против СССР, поэтому Гитлер выбрал именно это направление в качестве основного. Группа армий, созданная для наступления на Кавказ, получила код «A».
В задачу группы «A» входило: окружить и уничтожить южнее и юго-восточнее Ростова-на-Дону войска Южного фронта, отошедшие за реку Дон, и овладеть Северным Кавказом; затем предполагалось обойти Большой Кавказ одной группой с запада, захватив Новороссийск и Туапсе, а другой группой — с востока, овладев нефтеносными районами Грозного и Баку. Одновременно с обходным манёвром намечалось преодоление Водораздельного хребта в его центральной части по перевалам и выход в Грузию. После предполагаемой победы под Сталинградом, подготовка плацдарма для ведения боевых действий против Великобритании на Ближнем Востоке».
К 19 августа 1942 года, когда наступление гитлеровских войск было приостановлено, они сумели «нанести крупное поражение советским войскам, захватить большую часть Кубани; 1-я ТА (танковая армия-авт.) продвинулась на восток вдоль северной стороны Кавказского хребта до Моздока. Советские войска смогли организовать сопротивление противнику только на подступах к Туапсе».
на фото: парадные немецкие штыки. Трофей из Берлина. Подарок ветерана подполковника Тихомирова
Боевой путь и мирный труд
В такое тяжёлое для страны и ее южных районов время призвали в армию Краснополянских школьников и среди них-Бориса Цхомария. Воевал тот радистом, в составе 276-й Темрюкской стрелковой дивизии. Участвовал в обороне Кавказа, освобождении Кубани, Украины, Польши. Был контужен. Войну закончил в Берлине. Демобилизовался спустя 2 года после Победы, как инвалид Отечественной войны II группы.
на фото: Почётный гражданин Сочи, фронтовик, учитель, краевед Б.Д.Цхомария
Вернулся в родные места и узнал, что из всего класса, 22 человек, ушедших на фронт в 42-м, уцелело вместе с ним пятеро. Наверно, тогда он и дал себе слово, сохранить память о своих товарищах. Не дать забыть о них и другим. С ноября 1947 года и до последних дней жизни работал Борис Дмитриевич в школе. Когда закончил в Краснодаре пединститут - завучем по производственному обучению, готовил инструкторов пешеходного туризма, и одновременно преподавал географию. Музей стал делом его жизни. К нему он привлёк ребят, товарищей по учительству в школе. Краеведческая работа шла активно, развивался музей, вместе с ним рос и его руководитель.
на фото: в музее школы №65, п.Красная Поляна (Сочи)
Борис Дмитриевич – автор несколько книг, интересных и документированных. Одна из них - «Гроза над Кавказом», о боях за перевалы. В память о погибших школьных друзьях, о тех, кто защищал родные горы. Он активно включился в работу сочинского отделения Русского географического общества и Центра детского и юношеского туризма. Его приняли в члены Союза журналистов. В 1978 году присвоили звание «Заслуженный учитель школы РСФСР». Цхомария Борис Дмитриевич с учителями школы и следопытами проводил слёты ветеранов, детей и родственников воинов, погибших на перевалах Кавказа, много читал лекций, выступал с беседами на туристических слетах и везде находил благодарных слушателей.
на фото: книги Б.Д. Цхомария
Шесть лет назад не стало брата и сестры Цхомария, они ушли друг за другом. В марте – Александра, в ноябре Борис. А созданный ими музей живёт и принимает гостей! И среди них-я.
на фото: Улица Заповедная, п. Красная Поляна (Сочи)
Бабушка плакала
Бегу к школе по улицам посёлка - Заповедной, потом по Турчинкого. Ворота открыты, во дворе оживленно. Играет музыка. Мамы фотографируют своих малышей у роскошных кустов цветущей вейгелы, у ирисов.
на фото: во дворе школы цветёт вейгела, май. Красная Поляна (Сочи)
Захожу в музей и погружаюсь.
Из детства: бабушка смотрит «А зори здесь тихие» и плачет. Она была суровым человеком. На слёзы не горазда. В годы войны воевала техником в авиации. В Берлине не была. Их часть освобождала Прагу. Потом перебросили в Маньчжурию. Там её застала американская атомная бомбардировка Японии. Домой вернулась только в 1947 году. Мало что помню из её рассказов…да и рассказов, по сути не было. Так, фразы отдельные, слова. Медаль «За боевые заслуги» помню. И эти слёзы, когда она смотрела фильмы о войне. Вот и я сейчас, смотрю…и плачу.
на видео: В день Победы 9 мая в школьном музее Красной Поляны
Центр истории, памяти и славы
Музей-большой, светлый, экспонаты выставлены в объёмных, хорошо просматриваемых витринах. Предметы подписаны, к каждому разделу истории даны пояснения. В нынешнем помещении музей обосновался в 2005 году, до этого занимал два небольших школьных комнатки. От других Краснополянский музей отличает то, что в его активе есть подлинные экспонаты, высокой исторической и научной ценности, найденные ребятами и учителями в походах, экспедициях. Переданные музею дарителями.
на фото: дар жителям посёлка от абазинского народа
Самые ценные из предметов, подлинные документы даже взяты на государственный учет музеями г. Сочи и Московским институтом археологии. Им несколько веков и даже тысячелетий!
на фото: железный меч, которому более 2-х тыс.лет
Это: железный меч 1в. до н.э.; бронзовые браслеты из погребения 5-6-в.в.; поливная чаша из курганного могильника 13-14 в.в.;
на фото: поливальная чаша, найденная в курганном могильнике в районе Кепши, 13-14 в
средневековые сабли; наконечники копий из погребения 4в.; ритуальные и хозяйственные сосуды из колодцеобразных гробниц. Начинается экспозиция с древней истории, археологии. Далее следуют отделы природы, переселенцев, боевой и трудовой славы, олимпийский период.
У витрин с оружием, предметами эпохи Великой Отечественной, возле стендов с изображениями фронтовиков 9 мая дежурят ребята с красными галстуками. Подходишь, предлагают рассказать.
на фото: ученики рассказывают о своём музее, событиях Великой Отечественной
Пусть голос у мальчишек и девчонок порой дрожит, пусть путаются с ответами, когда задаёшь вопрос, но они очень стараются. В музее много людей. Пришли родители с малышами. Те с воодушевлением исследуют станковый пулемёт.
на фото: в школьном музее в День Победы
Папы демонстрируют своим чадам знание военной темы, объясняют виды оружия. За спиной слышу мужской голос: «Во, смотри, Турчинская! Так вот в честь кого наша улица названа!». Оборачиваюсь, за спиной стоит пара лет 55-ти. Хотела им напомнить, что улица, на которой находится школа и музей, названа в честь командующего 20-й горно-стрелковой дивизии Адама Петровича Турчинского, Героя Советского Союза, дивизия которого освобождала не только Кавказ, но и Крым, участвовала в боях за Берлин. Именно эта часть и вела кровопролитные бои на перевалах Красной Поляны, освобождала их. Хотела, но промолчала, главное, что эти люди пришли в музей. Потом, может быть, даже что-то почитают по теме. Это замечание, конечно, из раздела курьёзных.
В тот день, вокруг школы, витало особое настроение. Оно было в лицах детей и взрослых. В слезах пожилой женщины, опустившей цветы на каменную плиту с фамилиями павших земляков.
В порозовевших от волнения лицах юноармейцев, произносивших слова клятвы на праздничном митинге среди своих земляков.
на фото: юноармейцы Красной Поляны
В тоненькой девочке, которая поддерживая седого и согбенного старичка, вела его к машине. В минуте молчания и в тишине. В застывшей Аибге, склонившей вместе с людьми свою могучую голову. В иные моменты дня трудно сдерживать слёзы. В голове мучительное и безответное: «А что я? Моя жизнь достойна этих 27 миллионов павших?»….
на фото: мемориал павшим жителям Красной Поляны. На плитах-фамилии не вернувшихся с фронтов. Сооружён в 1965-м году по инициативе брата и сестры Цхомария
Археология, история
Артефакты музея найдены в могильниках, курганных захоронениях, колодцеобразных гробницах в окрестностях Красной Поляны. Этот край имеет древнюю историю. Уже в каменном веке были обитаемы Кепшинская (открыта в 1966 г) и Ацинская пещеры.
«Стоянки древнего каменного века были не только в пещерах, но и на берегах рек Псоу, Мзымты, Псахо, Хосты, на южном склоне горы Малый Ахун». (Источник: Костиников В.Н. «Каменный век Кавказа». Журнал Сочинский краевед», №1).
на фото: информационная справка периода "Средневековье"
С времён позднего средневековья долину Мзымты и соседние с ней, в районе нынешней Красной Поляны, заселяли горные абазины-медовеи или медозюи, которые относились к черкесско-абхазской группе племён. Они были отважными воинами. Больше жизни любили свои горы. В свободное от походов время занимались пчеловодством, возделыванием садов. Отдельные группы деревьев сохранились в нынешних лесах под названием «черкесские сады». В мягких, но прочных чарушах из кожи (экспонат музея), медозюи отлично ходили по горам, проложив по ним многочисленные тропы.
на фото: экспонат музея - подлинная обувь из кожи
Одна из дорог Шёлкового пути вела через Красную Поляну. К этому периоду относятся найденное оружие, керамика, среди которых, особенно ценной, является поливальная чаша 13-14 вв. Есть и более древние находки, например, скифский меч.
После окончания Кавказской войны (1817-1864 гг), горные аулы опустели, уцелевшие медозюи вынужденно оставили родную землю, переселились в Османскую империю.
на фото: текст письма имама Шамиля русскому императору Николаю I. Предводитель горцев в войне против царских войск был пленён в 1859 г. Спустя 10 лет ему разрешено выехать с семьёй в Мекку, оставив в России заложниками двух сыновей
Но уже в 1867 году (по мнению некоторых историков, краеведов), долину Мзымты разведали греки, перебравшиеся из Турции в Ставрополье. Но там не засиделись, искали более спокойные и благодатные земли. Переселиться сразу не позволили стычки, которые вёл русский гарнизон Красной Поляны с прятавшимися по лесам горцами, не пожелавшими стать изгнанниками.
После того, как военные отсюда ушли, «скоро через Главный Кавказский хребет греки перевалили …семьями со всем скарбом. И первый грек Василий Фанайлов в семье Фёдора и Эвтихии родился в 1876 по пути в Красную Поляну, на горе Аишхо, в районе Пслух. И мать принесла его сюда в корзинке».
(Источник: С.С. Халайчев «История Красной Поляны. В лицах и документах 1864-2011 г», стр.40)
Из всех святых греки особенно почитали Георгия Победоносца, потому и принесли с собой на новые земли икону с его изображением. Такие же иконки, только меньшего размера, были в каждом местном греческом доме. В музее представлены женский и мужской греческие костюмы, иконы, предметы быта переселенцев.
на фото: экспонаты музея, отдел "Переселенцы". Греческий костюм (женский и мужской), икона Георгия Победоносца
«23 августа из Москвы в Тбилиси прибыл член ГКО (государственный комитет обороны-авт.) Л. П. Берия, который…» назначил нового командующего 46-й армией . Это был генерал майор К. Н. Леселидзе. На перевалах Главного Кавказского хребта решалась тогда судьба народов Ближнего Востока и Азии.»
на фото: командующий 46-й армии генерал-майор Константин Леселидзе с членом военного совета и начальником штаба обороны перевалов
Авиация фронта ежедневно вела разведку с воздуха всех перевалов через Главный Кавказский хребет и дорог, ведущих к ним с севера. На важнейших перевальных маршрутах, выводящих к побережью Чёрного моря, устроили заграждения. На Военно-Осетинской и Военно-Грузинской дорогах вели работы по подготовке обрушения скал, разрушению дорог и их затоплению. Кроме заграждений, возводилась система оборонительных сооружений — узлов обороны, опорных пунктов, дотов и дзотов, окопов и противотанковых рвов. На основных направлениях и дорогах создавались комендатуры, имевшие резервы сапёрных сил, средств и снабжённые радиостанциями. Формировали специальные отряды, которые выдвигались на возможные направления обходного манёвра противника. Предотвратить такие обходы, задерживать диверсионные группы фашистов, активно сбрасываемые в наш тыл, в этом была задача предпринятых мер. С этой же целью подрывались тропы, которые не прикрывались войсками. Срочно создавались отдельные горнострелковые отряды, каждый в составе роты — батальона. Эти отряды, куда входили альпинисты-инструкторы, направлялись на самые труднодоступные участки фронта.
Из книги «Над Красной Поляной» Ю.К. Ефремова (стр. 365-66):
«Враг был в тридцати километрах. (От Красной Поляны-авт.). Не раз из-за горы Перевальной вываливался фашистский самолёт и наугад, словно не торопясь, сбрасывал на Поляну бомбы. Пострадало несколько зданий. Фашистские армии заняли Псебай, Даховскую и Хамышки, прижали отступающих советских бойцов к безлюдным и бездорожным тропам. Лишённые подвоза и пополнений, войска были вынуждены уходить горными тропами на южный склон. К Красной Поляне спускались разрозненные группы солдат, измученные долгими переходами, и спешили в Адлер и Сочи на формирование». «В помощь обороняющимся войскам были брошены наблюдатели заповедника – ведь они знали все тропы, все подступы, могли обеспечить даже многолетнее существование партизанских отрядов на случай, если бы неприятель совсем окружил заповедные горы».
на фото: газета с рассказом о солдатской бритве
Отдел боевой славы
Здесь собраны фотографии, документы, оружие – советское и трофейное, ордена и медали (советские, польские, германские), подлинное обмундирование, каски, фляжки, банки из под мясных консервов, изготовленных в Германии, Италии, Норвегии. Радиостанции, измерительные приборы, кисеты, бинокли и многое другое.
на фото: экспонаты музея в школе №65 п. Красная Поляна (Сочи)
Меня поразил стенд, в котором представлены вещи, которыми пользовалась командующий 20-й горнострелковой дивизии генерал-майор Турчинский. Это: кресало для высекания огня, трут, кремень, футлярчик для хранения трута. Вы представляете себе?! Не зажигалка, не сигара, кре-са-ло! Я бы посоветовала всем создателям современных фильмов о Великой Отечественной, почаще бывать в музеях. Может тогда в их «опусах» будет меньше ляпов.
на фото: личные вещи командующего 20-й гсд Адама Турчинского
Вместе с отцом генералом воевала его дочь - гвардии ст. сержант медицинской службы Ида Турчинская. Свой боевой путь она начала в ноябре 1942 года. Это её фотографию рассматривали муж с женой, решившие, что улица названа в честь нее. За свою фронтовую работу Ида Адамовна была награждена орденом Красной Звезды.
на фото: Ида Турчинская, гв. сержант медицинской службы. Награждена орденом Красной звезды
Фашистские егеря знали отлично Кавказ!
на фото: отличительные знаки немецких егерей
На одной из полок вижу узенькую коробочку. В ней на бархатной подкладке - высохший горный цветок эдельвейс. Рядом - он же, но выполненный из метала. Зачем это здесь? Зазвучавший голос Высоцкого, словно отвечает мне:
«И парень тот он тоже здесь,
Среди стрелков из «Эдельвейс»,
Их нужно сбросить с перевала!
Отставить разговоры!
Вперёд и вверх, а там,
Ведь это наши горы, они помогут нам!»
«В августе 1942 года обстановка на Кавказе с каждым днем обострялась. Продвигаясь по основной железнодорожной магистрали Кавказа, заняв Армавир и Черкесск, противник вынудил некоторые советские части, отрезанные от основных сил, отходить к перевалам Главного Кавказского хребта.
Переход через высокогорные перевалы Большого Кавказа гитлеровское командование возложило на 49-й горнострелковый корпус под командованием генерала горных войск Конрада. Ему подчинялись 1-я и 4-я горнострелковые, 97-я и 101-я легкопехотные дивизии. Эти войска были специально подготовлены для действий в горах. 1-я горнострелковая дивизия под командованием генерал-лейтенанта Ланца носила наименование «Эдельвейс». 4-я горнострелковая дивизия генерал-майора Эгельзеера была укомплектована в основном тирольцами, для которых горы были родной стихией. Все соединения корпуса были снабжены специальным горным оборудованием и оружием».
Стрелки превосходно знали не просто горы. Они знали хорошо Кавказские горы! Ведь слова песни-не выдумка автора, так было.
«А до войны вот этот склон,
Немецкий парень брал с тобою.
Он падал вниз, но был спасён,
А вот теперь быть может он,
Свой автомат готовит к бою».
на фото: отличительные знаки и горный инвентарь германских егерей
Дивизия Турчинского – без обуви и плащ-палаток
«В Умпырском районе действовали части 20-ой горнострелковой дивизии под командованием генерала-майора Адама Петровича Турчинского, являясь частью 46-й армии. Дивизия выполняла важную задачу по защите Черноморского побережья от высадки морского и воздушного десантов противника. Когда же части 49-го корпуса врага устремились к горам, чтобы через перевал выйти к побережью, воины этой дивизии преградили им путь».
В книге «Битва за Кавказ» маршал А.А. Гречко пишет, что «С приближением противника к Главному Кавказскому хребту подразделения 20-й гсд были выдвинуты на перевалы. Так, например, 10 августа 1942 г. 1-я стрелковая рота (ср) со взводом 82-мм минометов заняла перевал Псеашхо. (!!!!) Из горного снаряжения ни рота, ни сама горнострелковая дивизия ничего не имели. Полностью отсутствовали лагерные и плащ-палатки. Серьезные проблемы отмечались с солдатской обувью, 20% которой требовало капитального ремонта. Однако, несмотря на эти тяжелые условия, подразделения 20-й гсд сразу же перешли к своей работе: строительству базы и разведке. Общая численность подразделения, получившего условное название отряд № 2, составляла 188 человек. Подразделение было вооружено широким спектром стрелкового и тяжелого вооружения». Вскоре для проведения альпинисткой подготовки бойцов и командиров 20-й гсд, для инструктажа по ведению войны в горах отправили альпинистов И. Л. Бадер и В. В. Молоканова.
«Командование 20-й гсд (которой командовал Адам Турчинский) не исключало возможности выхода немецких частей на Сочи, поэтому все тропы с перевалов» были заминированы. Согласно приказа командующего, подготовку к взрывам дорог, троп и перевалов Красной Поляны требовалось закончить к 5 сентября 1942 года.
на фото: бой в горах
Подвиг миномётчиков
На стенде – три фотографии. В центре – смуглый человек в фуражке со звездой, с огромными чёрными глазами, плотно сжатыми губами. Это ефрейтор, наводчик миномётного расчёта Шарип Васиков. Сержант Василий Семяков смотрит на тебя с фотографии серьёзно. Зато рядовой Виктор Шкутков….улыбается. Зная об их подвиге, вглядываюсь в лица. Пытаюсь рассмотреть, понять, представить, что это должны были быть за люди, добровольно взорвавшие себя последней миной, лишь бы не сдаться врагу!
на фото: миномётчики Василий Семяков (сержант), Шарип Васиков (ефрейтор-в центре), Виктор Шкутков (рядовой)
Фронтовая газета «Герой Родины» писала об отважном расчёте:
«Шёл ожесточённый бой. В горах стоял гул неистового грохота железа и камня. Немецкие егеря под прикрытием мощного миномётного огня с трёх сторон атаковали батальон. Миномётный расчёт, прикрывавший важную тропу, и не успевший получить приказ об отступлении был отрезан противником от своих. Под уступом скалы в тылу врага остались три наших миномётчика….Советские воины решили стоять насмерть и оборонять рубеж до последней возможности. Кольцо окружения сжималось. Когда фашистские егеря подошли близко, герои взорвали себя последней миной».
Позднее пленные немецкие егеря свидетельствовали: «На одной их травянистых площадок немцы нашли тела троих бойцов минометного расчета, по которым они выпустили десятки мин. Осколками была выкошена вся трава. Все трое были мертвы, тела их изуродованы осколками, было очевидно, что эти бойцы сражались, будучи тяжело раненными». Посмертно героев наградили орденами Ленина.
О своём земляке, подвиге, совершенном им и его боевыми товарищами пишет Алексей Алликас, побывавший на Аишхе, там, где всё и произошло:
«Война в горах особенная. Ячейки из камня на высоте 3000 метров. Шквальный пронизывающий ветер. Крутые, еле заметные тропы и бездонные пропасти. Ледники, покрытые многочисленными трещинами, снежные обвалы и неприступные скалы... Здесь нет непрерывной линии обороны. 174-й полк был рассредоточен на полсотни километров и удерживал три перевала. Малыми группами по взводу или даже отделению бойцы зачастую без связи были разбросаны в горах, контролировали тропы, проходы в скалах. Они даже не знали, кто их соседи, и только по звуку выстрелов могли гадать, что происходит в нескольких километрах. Зато, заняв удачную позицию, можно было небольшим числом удерживать значительные силы врага в узкой межгорной долине или на перевале.
Именно такую позицию на тропе, ведущей к перевалу Аишхо, занял минометный расчет, в котором Шарип Васиков был наводчиком. На уступе под скальной стеной бойцы выложили из каменных глыб защитную стенку, насыпали под минометную плиту щебенки, схоронили в трещинах боезапас. Теперь оставалось только ждать и выполнять приказ: «Удерживать тропу и не пускать врага к перевалу». Горы располагают к размышлениям. О чем думал Шарип в минуты ожидания? Может быть, вспомнил родное село Тульгузбаш, друзей, уважавших его за веселость и любовь к шутке. А может, он думал о той единственной девушке, которой признался в любви, когда ему было восемнадцать, а ей всего пятнадцать. Он писал ей из Перми, где служил перед войной. А потом уже с Кавказа: рассказывал в письмах о снежных горах, о друзьях, о своих командирах. А еще хранил подаренные Катей перчатки и платочек».
К своему решающему в жизни поступку, расчет, в котором служил Шарип, уже несколько дней удерживал позицию, накрывая минометным огнем егерей, пытавшихся прорваться по тропе. Но боеприпасы были на исходе, и командир отделения Георгий Грицай по приказу комроты собрал подносчиков и с завьюченными лошадьми отправился вниз за минами. На позиции осталось трое — сержант Виктор Шкутков, принявший командование, подносчик мин рядовой Василий Семяков и наводчик ефрейтор Шарип Васиков». Кто мог предвидеть, как окончится последней в их жизни бой? Изуродованные осколками тела миномётчиков нашел боец, пробиравшийся из окружения к своим. Немцы не успели убрать трупы (свои и советские) с поля боя. Красноармеец забрал партбилеты Шкуткова и Васикова, комсомольский билет Семякова, солдатские книжки. Когда обессиливший от голода он всё-таки добрался до своих, то отдал документы погибших миномётчиков, рассказал о том, в каком виде их нашёл. Спустя пару дней его рассказ подтвердили пленные «эдельвейсы».
Энтомолог стал переводчиком
Гордость военной части коллекции музея – 7 блокнотов переводчика дивизионной разведки Павла Рафеса. В числе прочих экспонатов, музей представлял их на выставке ВДНХ в 1985 году в Москве.
на фото: фронтовые дневники военного переводчика Павла Рафеса
Эти записи-бесценные свидетельства о войне, сделанные её участником, как сейчас говорят, в режиме он-лайн. Павел Михайлович до войны успел получить мирную профессию. Сразу после Гражданской войны в 1925 году он окончил биологическое отделение физико-математического факультета МГУ по специальности «Зоология». Студентом участвовал в противосаранчевых экспедициях в Средней Азии. В 1925-1941 гг. работал на Северном Кавказе, затем в Москве в системе защиты растений Минсельхоза. Считался хорошим специалистом по использованию авиации в сельском и лесном хозяйстве. Повестку получил в октябре 1941 года. Сперва нёс службу в армии запаса, а с 43 г-в действующей. Первое назначение - миномётчиком в маршевый батальон. Но после того, как на стрельбах в Казани Рафес сильно обморозил лицо и пятку (хотели ампутировать), после выписки из госпиталя его определили писарем в штаб. Мог бы там и отсидеться, как некоторые, но прочитав статью Ильи Эренбурга «Жить одним!», почувствовал стыд за своё тыловое положение. Чувство это было так сильно, что он даже написал поэту и военкору. Эта переписка между Эринбургом и Рафесом продолжалась всю войну. Он знал, что на фронте не хватает переводчиков. Начал требовать, чтобы его отправили в этом качестве в действующую армию. Начальство отпускать не хотело толкового писаря. Но Рафес своего добился. Получил назначение переводчиком в 110-ю отдельную лыжную бригаду. В декабре 1942-го выехал с бригадой на фронт. Павел начал войну рядовым, закончил гвардии старшим лейтенантом, переводчиком штаба дивизии, награжденным орденом Красной Звезды, двумя орденами Отечественной войны II степени и медалью "За боевые заслуги". Свой военный путь от Дона до Берлина описал в «Дневнике переводчика дивизионной разведки».
на фото: Павел Михайлович Рафес-переводчик, ученый, знаток классического искусства
По словам его зятя, П. Горелика, Рафес
«всю войну, несмотря на запрет, вел дневник. В 1976–1977 годы он перечитал свои заметки, сделанные простым карандашом, полустершиеся и не всегда разборчивые. По этим заметкам были написаны “Записки военного переводчика”. Павел Михайлович написал большую книгу (270 страниц), которую отличает не только документальность (письма, документы, допросы). “Записки” передают живое восприятие событий, трагедию войны, метаморфозы психологии немцев, сначала — “освободителей” полумира, потом — с криками “Гитлер капут!”, сдававшихся в плен. И еще: любовь автора к природе прорывается в его “Записках” сквозь кровь и грязь войны и очеловечивает войну, по сути, противную всему человеческому».
В мирное время бывший переводчик стал серьёзным учёным, защитил кандидатскую диссертацию об авиахимической борьбе с сибирским шелкопрядом в Западной Сибири. С 1951 года Павел Михайлович начал работать в Институте леса АН СССР, с которым была связана вся его дальнейшая жизнь. В 1980 года стал доктором биологических наук. Рафес опубликовал более 80 научных работ, том числе две монографии, около 30 рецензий, перевел несколько иностранных книг по общей экологии и лесной энтомологии. Ему принадлежат три объемных монографии в области геобиоценоза и более двухсот научных работ по теоретической и прикладной энтомологии. По словам людей, хорошо знавших Павла Михайловича, кроме научных интересов он обладал обширными познаниями в искусстве. Любил и разбирался в классической музыке, балете. Увлекался и достиг больших успехов в художественной фотографии. Умер в 1991 году.
«Из записок военного переводчика»-читать обязательно!
«У одной хаты три итальянца заглядывают в окна, просятся в дом, жалобно повторяют: “Мама, мама…” Мадьяр, сидя на корточках, пытается натянуть на окоченевшие, уже белые пальцы перчатки. Пробует встать — и не может. Наши бойцы подтаскивают ему солому, зажигают костер, дают сухарей. Бабы дают пленным куски хлеба, пироги с картошкой. Велико добродушие нашего народа… А сами пленные редко поддерживают друг друга, падающего добивают, раздевают. Если в избе пленные разных национальностей, немцев кладут к двери: там холоднее… Немцы в армии вели себя надменно, хозяевами, за это в плену на них отыгрываются».
«3 февраля. И наши хороши! Вот сволочи: порубили сани на растопку, у красноармейской жены взяли продуктов. Развелись “снайперы” — из ППШ лупят по сорокам…
5 февраля. Воробьи чирикают на подоконнике, на освещенном солнцем заиндевевшем стекле прыгают их силуэты».
«пришли на хутор Краснодар. Ночью по накатанному шоссе машины идут с полным светом. “Как в кино”, — говорят бойцы.
Днем яркое солнце красит плоский снежный пейзаж.
— А как было под немцами? — спрашиваю хозяйку.
— Здесь были в основном итальянцы. Какие они вояки, только о еде думают, стреляют воробьев, лягушек ловят, картошку роют, жарят и едят. А ночью воруют. Немец — он приказывает. Вынет часы, покажет, чтоб через два часа была курица. И несут. Итальянцев и кормили хуже: немцы получали 700 граммов хлеба, а итальянцы — 400.
У пленных итальянцев в карманах вперемешку открытки-иконки и… порнография. В трудную минуту торгуют и тем и другим.
— Лошади у немцев хорошие, а у итальянцев — ослы, — говорит хозяйка».
«Хозяйка рассказывала о зверствах немцев. С лейтенантом, который неудачно выстрелил себе в голову и жив остался. Выломали руки, ноги, повернули назад голову! А самое страшное с девушкой-лейтенантом: голую вытащили на дорогу, порезали лицо, руки, отрезали груди…
Отца держали, заставили смотреть, потом замучили. У него еще два сына в армии — майор и капитан. Мать вывели смотреть, но она умерла, не выдержала. И все это по доносу бабы. Нашли ее наши, расстреляли…
Расстреляли и старосту, что над людьми издевался, бросился за убегавшими немцами, да попался».
«Через Маяки отходили немецкие казачьи части генерала Краснова. Откуда-то выкопали его немцы. Нашел на Дону притаившуюся сволочь. Пришел из Тацинской и окрестных станиц, а били его на Северном Донце».
«8 марта. Еженощно идут из окружения — из-под Синельникова, Запорожья. Рассказывают о жестокостях, творимых в этих вновь занятых немцами вследствие временного успеха местах. Расстрелы, убийства, насилия… Полицаи сводят последние счеты.
Двадцать дней на фронте. Привыкаю различать голоса войны, забываю голоса птиц, голос весеннего леса. И все же прислушиваешься в минуты затишья. Забудешься, и в этот момент мина — издалека нарастает ее мерзостный вой, а на полдороге нагоняет гром выстрела.
В ночь на 16 марта слушал радио-концерт из Лондона. Диктор: “Вы слышали наш смех. Вы смеялись вместе с нами. Мы смеемся, несмотря на бомбардировки Лондона. Мы смеемся и будем смеяться еще больше, так как все больше и больше бомбят Берлин”.
«Война… Как много гадостей пытаются оправдать этим словом. Свальный грех на ночевках, мат при девушках-связистках, грязные шуточки о женах… Искренне это делают немногие. Юнцы тянутся за ними, чтобы казаться боевыми. На самом деле не так. У каждого в сердце есть свое бесценное, к которому других не допускают. Отгораживается грубостью и сам же боится. А ведь за это дорогое он воюет…
В газетах вслух прочитываются все стихи. Слушают все внимательно. А потом кто-нибудь бросает страшную матерную фразу. Чтоб не поддаться, что ли? Показать себя мужественнее, грубее, чем в действительности.
3 апреля. Утром донеслись крики петухов. Солнце вставало из-за леса, верхушки леса закраснелись. Фрицы завели новую пластинку: у них, мол, хорошо и пленным, и населению. Самое страшное: заставляют девок петь, и песни доносятся вечерами с того берега Донца».
4 апреля. Меня перевели из полка в дивизионную разведку.
10 апреля. Первый пленный в моей жизни. Допрашивал его “сосед”. Немец-эсэсовец, рост под 180, голубоглазый красавец. На левом рукаве “Totenkopf” — шеврон с вышитым черепом. Теперь эти знаки устарели: после гибели командира этой дивизии (сбили его самолет наши зенитчики) Гитлер дополнил повязки с фамилией погибшего “Т. Эйке”. Немец сначала путал, ломал язык, потом разговорился и сообщил важные вещи.
Вот его история. Зовут Вальтер Майер. Под Ленинградом — лейтенант итальянской армии. Попал в плен. Из плена освобоосвобожден дивизией СС. Стал ее стрелком. Здесь, под Донцом, поднял руку на унтер-офицера: тот часто назначал в наряд. Получил 10 суток карцера. Затаил злобу. Решил сдаваться. Боясь, взял с собой нашего пленного лейтенанта К. А., которого спас от расстрела. С ним вместе и попал в плен.Майер оказался дезинформатором. Недаром путал — сволочь эсэсовская!»
«Видимо, сильно выпивший с вечера Альфред Нейман в 6 часов утра 27 апреля наткнулся на нашу разведку. Пытался бежать, но был взят. Хорошо говорит по-немецки и охотно дает показания. “Воюю недавно. Я не хотел быть солдатом, заставили. Солдаты недовольны войной, но боятся говорить”. Разрушение и разграбление наших городов не одобряет: “Это бесчеловечно. Но это делают СС, а не армия”.
Из письма жены от 19 марта: “В среду получила от тебя посылку с чулками — чулки пришлись как влитые. А в четверг еще две посылки с салом и с маслом, теперь мы с Хайнцем некоторое время поживем”.
Попались такие бланки, целая пачка:
Заявление
"После тщательной проверки данных, имеющихся в моем распоряжении, в соответствии со своим долгом заявляю, что я и моя законная жена являемся чистокровными немцами (на… % являюсь еврейской помесью). Понятия “чистокровный немец” и “еврейская помесь” мне разъяснили мои начальники. Мне известно, что я подлежу наказанию, если мои показания ложны. Мне разъяснено, что, если я намеренно обманывал командование, буду подвергнут высокому наказанию, а при отягчающих обстоятельствах приговорен к смерти".
Подпись
"Правильность вышеприведенных сведений подтверждена проверкой документов о рождении и крещении до деда и бабки. Печать, подпись».
«Из письма Штайнеру: “Дорогой сын, не забудь привезти мне из России бинокль, но хороший”. И в конце приписка: “Не забудь сейчас же ответить о бинокле”. Отец-оптимист не получит вожделенного бинокля и не увидит больше сына».
«На фоне многодневного отступления странно выглядит характеристика наших войск: “Русский солдат — страшный солдат. Пленные показывали, что по пять дней не было еды, не хватает зимнего обмундирования и оно плохое, боевой дух очень слаб. И, несмотря на это, русские наступают”, а немцы отходят».
«4 сентября. Страх. Страх — основное чувство унтер-офицера Ганса Вебера. Он отражается на его лице, он руководит им. Перемешивая русские слова, что-то бормочет о “русских товарищах”. Говорит, что, желая сдаться, до взятия в плен размахивал платком. Потом сел, не спросив разрешения. Убежден в своей безопасности. Немецкое нахальство.
“В немецкой армии садятся без разрешения в присутствии офицера?”
Смотрит на меня с удивлением:
“Но тут не немецкая армия”.
По профессии мясник. На фотографии выглядит как приказчик мясной лавки. Каждый вопрос встречает бегающим взглядом. Правду сказать боязно, соврать страшно, смолчать нельзя.
После допроса спрашивает: “Скажите, в Сибири жизнь возможна?”
Я перевожу вопрос, и он недоверчиво смотрит на наших солдат-сибиряков. Общий хохот не смутил его.
А я думаю: “До Сибири еще надо доехать”.
«Местные жители рассказывают: один эсэсовец получил письмо: “Фрау нет, киндер нет”. Выгнал всех из дому и застрелился. Другой камень повязал на шею и утопился. На передовую шли неохотно. Обижали всячески. С огородов можно было брать только с их разрешения. Насиловали зверски, по 8–12 человек. В комендатуре сказали: “Если старше четырнадцати и до пятидесяти лет, жаловаться не ходите. Наши солдаты пять лет без жен, вы два года без мужей!”
Настроение у них подавленное. Зашел один в хату. Повесил портрет. “Кто это, — спрашиваем, — брат, родич?” Помолчал, оглянулся по сторонам: “Шайзе (дерьмо. — П. Р.), — говорит, — война — шайзе, вся жизнь — шайзе”. Но портрет оставил. Потом узнали, что это Гитлера портрет.
“Эсэсовцы хуже немцев”, — говорят местные».
«26 сентября мы ушли на формировку, ожидалось пополнение. В Раздорах хозяйка в доме, где разместился разведотдел, хромает. Почему? Немцы загоняли в подвал по 10–12 женщин и кидали гранату. Кинут одну — послушают, еще пару — послушают. Кинут и уходят. Трое убиты, остальные ранены.
“За что?”
— “Хто зна, за що!”
— “Спокойно ли немцы зверствовали, все ли?”
— “Когда евреев заставляли без нужды камни таскать, в луже плавать, пристреливали, один с ума сошел, а остальные ничего, спокойно зверствовали”.
«19 ноября. Мы уже в составе Белорусского фронта. Первый пленный на Белорусском. Без шапки (это обычно), с кровоподтеком у рта, босой. В сегодняшний холод ему, вероятно, скучновато. Измучен, засыпает стоя. Он из 5-й танковой дивизии. В ней теперь 18 танков (из 200). Дивизия брошена из Чернобыля, где стояла на отдыхе. Ему 21 год, призван в 1940-м. Молодое лицо с выражением крайнего утомления.
“Что пишут из дому?”
— “Что могут писать? Жалуются”.
«Шмидт — австриец. И спрашиваю:
“Какая разница между австрийцами и немцами?”
— “Австрийцы мягче, душевнее, немцы жестче, воинственнее. После аншлюса разница почти стерлась. Пропаганда сделала свое дело!”
— “Довольны ли австрийцы аншлюсом?”
— “Безработные довольны: аншлюс многим дал работу”.
Он, Шмидт, аншлюсом недоволен, как и очень многие в Австрии: аншлюс принес войну».
«Среди горы фотографий — редчайший снимок: немец с двумя индусами в форме немецкой пехоты, только с галстуками на темных сорочках и в чалмах. На правом предплечье знак “прыгающая пантера”. Это из части “Свободная Индия”. Своего рода “власовцы”.
В этих блокнотах-честные свидетельства наблюдательного человека. Хоть и в сокращённом виде, но «Записки» можно найти в интернете. Советую их прочитать всем.
«Отец, прощай!»
Фотографии. В музее много фотографий, в том числе подлинных, пожелтевших. Смотрят с карточек молодые и средних лет, юноши и девушки, женщины и красивые улыбающиеся или серьёзные парни, сосредоточенные мужчины. Армяне, греки, грузины, русские, украинцы….Десятки глаз устремлены на тебя. За каждым кусочком бумаги - судьба. Краснополянские следопыты установили многие из них.
Среди прочих – история отца и сына Анджапаридзе, Самуила и Гиви.
на фото: Самуил и Гиви Анджапаридзе, отец и сын
Они не видели друг-друга 8 лет. Воевали рядом, в одной дивизии – 20-й. Но младший Анджапаридзе так и погиб, не увидев отца. Заметив, что я рассматриваю их фотографии, худенький мальчик в пилотке, рассказал мне их историю. Вот как это было.
на фото: мирная Красная Поляна (Сочи)
Училище, в котором учился Гиви, перебросили защищать перевалы. В это же время в Сочи находился его отец Самуил Анджапаридзе. Он получил от жены письмо, в котором женщина сообщала мужу, что их сын дерётся в горах, «там же, где и ты». Узнав об этом, командир Турчинский сказал Самуилу:
«Ты должен его увидеть. Бери моего Руслана и скачи».
Когда конь пал, немолодой мужчина побежал. Добрался до Красной Поляны, рассказал хмурому капитану, зачем он здесь. Что ему надо повидаться с сыном, которого не видел столько лет. Тот подтвердил, что такой, действительно, здесь воюет:
«Но увидеть его сейчас нельзя. Взвод пулеметчиков лейтенанта Гиви Анджапаридзе ведет неравный бой с врагом».
А потом добавил:
- Я скажу вам правду; они должны держаться до конца, чтобы дать возможность подойти подкреплению.
Отец захотел пробиться к сыну, но услышал, что это далеко и….уже поздно.
Тут капитан предложил:
-Но вы можете поговорить с сыном. Как ни странно, связь еще действует, - вдруг вспомнил он и провел гостя к телефону.
На том конце провода долго никто не снимал трубку.Вдруг в трубке раздался голос:
- Сержант Петров слушает...- Ваня, как дела? — крикнул капитан.
- Плохо, товарищ капитан. Остались я и Гиви, а сволочи лезут...
- Ваня, это говорит Самуил Анджапаридзе, отец Гиви, - Анджапаридзе вырвал трубку из рук капитана и кричал в нее.
- Какой отец?..
- Ваня, позови Гиви, скажи отец...
- Гиви не может! Он у пулемета, немцы лезут...
Старый солдат похолодел.
- Ванюша, сынок дорогой, смени Гиви у пулемета, я восемь лет сына не видел...
Вдруг из мрака, где пули, смерть, - голос:
- Отец, папа, здравствуй!..
- Здравствуй, сынок...
- Отец, как ты нашел меня ...
- Нашел, нашел, Гиви, мальчик мой. Гиви, как твое здоровье?
- Отлично, папа...
- Гиви, подержись, родной, я сейчас... я скоро... я помогу...
Эти слова старший Анджапаридзе произнёс по-грузински. И услышал в ответ:
- Отец, прощай! Петров замолчал, я - к пулемету. Маме скажи: все хорошо - прощай...
Самуил Дарисманович никак не мог оторвать трубку от уха. Он слушал, слушал, слушал, как стучит пулемёт: «та-та-та». Значит Гиви жив! Но вдруг стало тихо….Отец понял, что они больше никогда не увидятся.
Послесловие
на фото: День Победы, 9 мая 2018 в п. Красная Поляна (Сочи)
Праздничный митинг. Во дворе школы многолюдно. Звучат стихи, песни. Минута молчания. Школьники, а затем и взрослые, жители Красной Поляны, кладут цветы к плитам, на которых сотни фамилий.
на фото: мемориал в п. Красная Поляна (Сочи)
Малыши лазают по пушке. Мамы улыбаются, глядя на них. Мир.
Боже, лишь бы не было войны!
Стоят в России обелиски,
На них фамилии солдат…
Мои ровесники мальчишки
Под обелисками лежат.
И к ним, притихшие в печали,
Цветы приносят полевые
Девчонки те, что их так ждали,Теперь уже совсем седые.
А. Терновский
[endif]